Русский музей — национальная сокровищница, и это не штамп. В его выставочных залах хранятся образцы русского искусства от древности до наших дней, предметы пластических искусств, созданные на этой земле, благодаря этой земле, для того, чтобы ее украсить, чтобы ее понять. И если предыдущая фраза звучит несколько почвеннически, добавлю еще такую: преимущество таких проектов, как Русский музей, в том, что даже в самые тяжелые времена в подобных коллекциях хранятся произведения, выходящие за пределы идеологических рамок.
Безусловно, понадобится еще много десятилетий, чтобы показать историю искусства так и в том объеме, которого она заслуживает. Мы знаем, что над этим годами трудится огромное количество людей. Пожелаем сотрудникам музея удачи в этом. А пока — к изданиям, которые рассказывают о российском искусстве с неочевидных точек зрения и станут украшением любой библиотеки.
«Остроумова-Лебедева. Художник и коллекционер»
Девушкой Остроумова-Лебедева училась в Париже, там она влюбилась в японское искусство и начала страстно его коллекционировать. Эта страсть привела к экспериментам, которые позволили ей вывести русскую графику на новый, самостоятельный уровень. Вместе с соратниками по объединению «Мир искусства» — Бенуа и Добужинским — она намного лет вперед задала визуальный образ Петербурга. Возможно, вы не знаете ее работ, но точно их видели. К слову, она прожила достаточно долго, пережила Блокаду и оставила целых три тома воспоминаний. В этом каталоге – тексты о ней, известные и неизвестные графические работы, а также гравюры из ее японской коллекции.
«Русские будни в скульптуре XIX-XX столетий»
Не у каждой страны есть своя школа скульптуры: это редкость и большая роскошь. В России – есть, и тем грустнее, что поклонников этого вида искусства у нас немного – большинство воспринимает скульптуру только как часть архитектурного ансамбля, игнорируя ее многогранность (зря!). Этот альбом может сыграть две роли. Во-первых, через контекст быта показать связь искусства скульптуры с повседневностью в XIX и XX веках (и это дико интересно в деталях). Во-вторых, предложить обзор разных техник и скульптурных экспериментов на примере малой формы, а не монументов, – что иногда даже более показательно.
«Эхо экспрессионизма»
Трагедия петербургского/петроградского/ленинградского искусства произошла не в 1917 году, не в 1921, а в 1930-х и в 1940-х годах: когда несколько самобытных, непохожих друг на друга живописных направлений были выкошены сначала репрессиями, затем критикой формализма, а после – Блокадой. Однако кому-то все же удалось выжить и, более того, подготовить и научить новое поколение неофициальных и андеграундных художников. В этом альбоме прослеживается линия наследования от первого авангарда ко второму, начиная именно с блокадного искусства, страшной ценой заслужившего возможность даже в советских условиях быть правдивым и ни на что не похожим, и дальше – к визуальным экспериментам Арефьевского круга, исканиям учеников учеников Филонова, абстрактным работам Михнова-Войтенко, во многом опередившего американское искусство, вплоть до классицистической игры всерьез Тимура Новикова.
«Поколение тридцатилетних в современном русском искусстве»
Приблизительное понимание путей развития российского искусства заканчивается примерно на девяностых годах: искусство нулевых и десятых не находит должного осмысления – и это беда. Это вопрос, которым должны заниматься исследователи, арт-критики и общенациональные институции в режиме нон-стоп — иначе мы определенно упустим что-то важное. Русский музей делает смелый шаг в этом направлении, заявляя, что поколение тридцатилетних на петербургской арт-сцене – это самостоятельное и самобытное явление. Громкое заявление, не правда ли? Но процесс осмысления не может обойтись без громких заявлений и дискуссий. Вот и повод такую дискуссию начать.
«Вера Ермолаева»
Если бы Веры Ермолаевой не было, стоило бы ее придумать. Она – фигура, которая должна стать воплощением идеала феминисткой критики в России. Молодая девушка в школе увлеклась кубизмом и футуризмом в живописи и графике и, когда наступили революционные годы, смогла посвятить себя этому увлечению. После она сменила Шагала на посту ректора Витебской академии и пригласила преподавать Малевича. После того, как стало невозможно экспериментировать в живописи, стала одним из самых лучших советских графиков детской книги. Система расправилась с ней в 1937 году, но и сейчас в 2021 году, наверняка нет человека, который не видел ее «Собачек». Мощнейшая и интереснейшая фигура, весь масштаб которой еще не отрефлексирован.
«Искусство Великого Новгорода. Эпоха святителя Макария»
Казалось бы, древнерусское искусство — это что-то, давным-давно исследованное и общепонятное, однако на самом деле иконопись стала восприниматься как искусство, а не как предмет культа, только в начале прошлого века. Не удивимся, если на нашем веку мы еще много узнаем об этом периоде развития искусства — и наверняка изменим к нему отношение. Этот каталог посвящен эпохе святителя Макария, современника Ивана Грозного, в Великом Новгороде — кажется, последней великой эпохе в новгородском искусстве. Внутри — помимо уникальной иконописи — предметы декоративно-прикладного искусства: лампы, текстиль, резной амвон. А еще из книги можно узнать как эта эпоха вдохновила Сергея Эйзенштейна.
«Лазарь Хидекель»
Многолетняя работа по исследованию круга Малевича далека от завершения, несмотря на то, что их наследие исследовано лучше прочих. Перед нами каталог выставки, посвященной незаслуженно забытой фигуре супрематического движения — художнику, графику, футурологу, архитектору Лазарю Хидекелю. У Малевича и Хидекеля (помимо совместных походов на нудистский пляж) порой случались жаркие дискуссии о художественной форме, в результате которых Лазарь попал под влияние Казимира. Однако из-за довольно быстро начавшихся антиформалистских гонений Хидекель почти ничего не успел построить (петербуржцы вспомнят кинотеатр «Москва» на старопетергофском проспекте — первый трехзальный кинотеатр в СССР, разрушающийся уже много лет). При этом он продолжал экспериментировать на бумаге и обучать множество будущих архитекторов (и практическим навыкам, и чувству формы), которые в свой час уже творили советский модернизм.
Текст — Максим Мамлыга
