Журнал «Сеанс» №80

Есть ли жизнь после паники? Современность не сталкивается с жутью, скорее уживается с ней. Нас пугает все без исключения: безысходность стабильности и непредсказуемость перемен, хаос природы и железные тиски цивилизации. Пугают другие, пугаем мы сами. Нас пугает то, чего не избежать, и то, чему никогда не суждено случиться. Летом достаточно выглянуть из окна — в залитый солнцем двор и прислушаться к безветренной идиллии, чтобы пережить странное волнение. Трепет. Кажется, время остановилось, и что-то тайное, тяжкое, липкое зовет тебя из окаменелого пряного пейзажа. Звучит мелодия полуденного ужаса, в котором дрожь смыкается с благоговением. Такой страх, автоматический, но при этом лишенный всякого рацио, упрощает нашу жизнь до нельзя, гипнотизирует, рассказывает, что делать. Его уже не хочется стряхивать.

Фильмы, собранные в этом номере, звенят жутковатой тишиной ожидания расправы. Кто или что постучится в двери? И кто откроет? Кино начало трепетать и медитировать в изоляции еще до пандемийных карантинов. Кто-то из героев этого номера более склонен к хоррору — как, например, Бен Уитли или М. Найт Шьямалан или Пауль Верхувен. Кто-то, кажется, совсем не про ужасы — как Вадим Костров, или Педру Кошта, или Крис Маркер. Кого-то в объятия страха подтолкнула сама жизнь — как это случилось с Леосом Караксом, сделавшим леденящую душу «Аннетт». Важно лишь то, что все они что-то знают о параличе воли, безжалостных ритуалах жизни и мороке, наползающем на глаза, когда остаешься с миром один на один. Пожалуй, этот вирус паники не во времени и пространстве. Не он слышится в шуме листвы, не он припекает жарким солнцем, идиллия тут ни при чем. Этот страх — мы сами.