Еще в прошлом году подводить итоги года в отделе книг по искусству было легче. Можно было в штатном режиме отслеживать тенденции, спорить о веяниях, намечать обобщения. В 2022 все изменилось. Даже несмотря на то, что книжный мир славится большой инерцией (подготовить и издать книгу – особенно по искусству – долгий, кропотливый процесс), он не мог не отреагировать на происходящее.
Прежде всего – замедлились, были заморожены, поставлены на паузу почти все проекты, связанные с современным искусством. С одной стороны, потому что до 2022 эта область была тесно связана с общемировыми тенденциями и во многом опиралась на международные контакты. С другой, современное искусство всегда поднимает самые острые вопросы, связанные с духом времени, проблемами общества, свободы, власти, экологии, гендера – продолжите сами. Скажем так: сейчас это не является безопасной территорией для разговора или дискуссии. Поэтому по крайней мере в книгах мы не найдем очевидных проектов, которые бы исследовали эти проблемы здесь и сейчас, мгновенно бы архивировали происходящее. Такие книги, как «Многообразие / единство. Современное искусство Европы: Москва. Берлин. Париж» кажутся сейчас откровенным анахронизмом – хотя этот каталог вышел зимой.
Когда современность опасна, классика вступает в свои права. Обращение к искусству прошлого, к архиву, к разнообразному прошедшему – вот главная (и на самом деле, единственная) тенденция уходящего года. Этот процесс, конечно, сам по себе не нов: в прошлом году мы говорили о нем в ключе «переоткрытия прошлого».
Мы, конечно, не возьмем на себя труд отделить те книги, которые были запланированы гораздо раньше 2022, от тех, что были сделаны именно в этом году. Но то, что вышли они именно в это время – показательно само по себе. При этом выход давно запланированной книги в совершенно новом контексте позволяет ее прочитать совершенно иначе, найти в ней новые смыслы, увидеть знак, полунамек, высказывание на уровне «эзопова языка». Мы ни в коем случае не призываем к такому – выбор точки зрения остается на совести смотрящего.
Средневековье
Дело, начатое «Страдающим Средневековьем», живет. Если пять лет назад толковую – а на самом деле хоть какую-нибудь – книгу об искусстве Средних веков найти было проблематично, сейчас впору было бы отвести под них отдельный стеллаж. Это не угасающий, но усиливающийся тренд. Более того, разговор об этом времени может располагать к отвлеченным размышлениям, параллелям, вечным ценностям и вечным проблемам.
Во-первых, апостол этого тренда Михаил Майзульс выпустил еще одну книгу – «Идол, защищайся! Культ образов и иконоборческое насилие в Средние века». Каждый, кто изучал историю искусств, знает хотя бы несколько самых известных примеров подобных противостояний: войны иконоборцев и иконопочитателей в Византии или, в более позднее время, борьба католиков и протестантов о характере изображения святых. Майзульс подходит к этой проблеме более широко и глубоко, находя истоки в глубокой древности. Почему для людей было важно устанавливать статуи и увековечивать образы? Почему у других возникало желание их уничтожить или заменить другими? Что из этого получалось в итоге? На историческом и визуальном материале Майзульс рассказывает нам не просто об этих процессах и практиках, но, в общем, как и всегда, о самом человеке.
Во-вторых, поговорим о женщинах. Суровый мир средневекового искусства на первый взгляд кажется миром суровых мужчин. Однако о женщинах в эту эпоху уже переведено достаточно много («Средневековье в юбке», «Жизнь женщины в Средние века. О чем молчат рыцарские романы?», «Великие и неизвестные женщины Древней Руси», «От гетеры до игуменьи. Женщина в Ранней Византии: мир чувств и жизнь тела» и т.д.). А дальше – книги более специфические. Если в прошлом году главным хитом была «Женщины-иконописцы. Россия в Средние века и Новое время», то в ноябре этого вышла книга Алины Никоновой «Садистская иконография. Портреты и истории мучениц и святых». Так что теперь, когда вы встретите на иконе или на миниатюре из манускрипта какую-нибудь женщину, помимо Девы Марии, вы точно сможете сказать, кто она и что с ней приключилось.
В-четвертых, Мари-Жозе Мондзен «Образ, икона, экономия: византийские истоки современного воображаемого». Это очень оригинальная, смелая книга, которая сопоставляет византийское искусство и его систему координат с современным искусством и медиа. Иногда с автором хочется горячо спорить, но оторваться никак невозможно – так, если вы сомневались, как соединить воедино все смыслы слова «икона», то теперь не будете.
В-третьих, отметим два тома коллективной монографии, вышедшей в СПбГУ: «Мобилизованное средневековье. Том 1» и «Мобилизованное средневековье. Том 2». Очень любопытное исследование для тех, кто хочет разобраться, как Средневековье, его символы и образы использовались как в более поздних культуре и искусстве (до самого нашего времени – например, в компьютерных играх), так и брались на вооружение в государственном и национальном строительстве. И актуально, и вечно.
В конце отметим книгу Олега Воскобойникова «16 эссе об истории искусства», вышедшую в издательстве Высшей школы экономики. Ее можно и нужно читать как широкое введение в историческое изучение искусства от древности до наших дней. Но мы знаем и любим Воскобойникова прежде всего за его замечательные тексты по прямому, медиевистскому профилю – и не можем не радоваться этой книге. Если вы по какой-либо случайности не знакомы с ними, познакомьтесь обязательно.
Искусство Японии
Мы не готовы утверждать, что в книгах по искусству происходит чаемый многими «разворот на Восток». Однако отметим, что в уходящем году интерес к книгам по искусству Азии, а в особенности к классическому искусству Японии, возрос.
Во-первых, удивительным образом импринт «ОГИЗ» издательства «АСТ» начал выпускать тома Манги Хокусая, подготовленной к публикации и прокомментированной одним из ключевых русскоязычных искусствоведов-японистов Евгением Штейнером. Если помните, пару лет назад он издавал ее комплектом – в едином футляре, переплетенной на японский манер, на традиционной японской бумаге. Это был настоящий подарок для всех, кто интересуется японским искусством, но, скажем так, очень дорогой. То, что за нее взялся «АСТ», говорит о двух вещах. С одной стороны, интерес к искусству Японии возрос настолько, что коммерческая перспектива такого сложного и довольно-таки специального издания, оказывается успешной. Во-вторых, это обеспечит выход массового читателя к очень качественному изданию такого рода книг, что не может не радовать. Пока вышли «Природа» и «Боги и люди».
Также отметим собственную книгу Евгения Штейнера «В пучине бренного мира: Японское искусство и его коллекционер Сергей Китаев». Когда-то, не так уж давно, жил да был человек удивительной биографии: военный моряк, художник-любитель и коллекционер гравюры укиё-э. Это было чудесное время: Европа влюбилась в Японию, во Франции на нее ориентировались Ван Гог, Лотрек и Кассат, в России – «Мир искусства» в целом, Остроумова-Лебедева, Билибин и Добужинский в частности; «под Японию» делалась мебель и книжные переплеты, а обладать японской живописью стало честью для коллекционеров. Одним из первых таких коллекционеров был Китаев. Более того, его коллекция была наиболее масштабной, продуманной, яркой. А вот что с ней произошло во время и после революции – лучше прочитайте сами, поверьте – это безумно увлекательно.
И конечно, не забудем про долгожданное переиздание книги Ролана Барта «Империя знаков». Великий философ, автор той самой формулы «смерти автора», не раз ездил в Японию, боготворил ее, с трепетом относился к ее искусству. Издательство прекрасно подобрало слова – это действительно «путеводитель по стране (и реальной, и воображаемой), где он мечтал жить, но так и не смог поселиться». Стоит учесть, что взгляд Барта очень специальный, но он заслуживает внимания сам по себе. Отдельно обратите внимание на комментарий и послесловие переводчика и редактора.
Советы
Советское искусство, безусловно, еще ждет осмысления в новых координатах. А пока – продолжают выходить книги, по инерции следующие старым схемам.
Во-первых, к нашему удивлению, «АСТ» издало на русском языке целых две книги фотографа Арсения Котова. Да-да, те самые, что мы листали в издательстве Fuel. К сожалению, отечественные издания нельзя назвать столь же элегантными, но это вполне можно списать на разверзшийся типографский кризис, выхода из которого не видно. А вот то, что крупное издательство обратило на эти работы внимание, – безусловно хороший момент. «Заброшенные города» и «Монументальное искусство» вызывают сложные чувства, их не без основания можно заподозрить в романтизации. Впрочем, ровно настолько, насколько романтическим может быть реквием: да, Атлантида все-таки утонула, дороги назад нет кто бы что ни говорил, и только некоторые ее следы все еще можно найти на нашей территории.
Во-вторых, продолжается если не деконструкция, то, скажем, обмер советского искусства и советского мифа в искусстве и культуре. И здесь мы отдельно отметим издательскую программу музея «Гараж», которая в своей блестящей серии «Гараж.txt» выпустила несколько значимых книг. Обратите внимание на эти две:
Алексей Конаков «Убывающий мир: история “невероятного” в позднем СССР» – образцовый интеллектуальный нонфикшн (не простой в чтении, но это искупается оригинальностью авторской мысли) о том, как и почему после Второй мировой войны в Союзе заинтересовались Тунгусским метеоритом, магами, йогами, экстрасенсами. Конаков приходит к парадоксальному выводу, что в то время это произошло не от мнимой дремучести, а наоборот – из убеждения, что наука в скором времени сможет все-все объяснить и все тайны будут разгаданы. Правда, мы знаем, какую почву это подготовило для девяностых.
Надежда Плунгян «Рождение советской женщины. Работница, крестьянка, летчица, “бывшая” и другие в искусстве 1917–1939 годов» – увлекательнейшая книга о том, как искусство революционной и постреволюционной России конструировало образ Новой Женщины. Как это, когда буквально вчера женщины играли служебную роль в общественных отношениях, а теперь обрели те же права и обязанности, что и мужчины? Как с помощью средств искусства и агитационных материалов убедить общество в необходимости такой перемены? А по каким образцам жить и работать самим женщинам? Оказывается, что через искусство того времени, мы можем посмотреть на истоки тех противоречий, которые присутствуют и в России сегодняшнего дня.
Коллекционирование, собирание, музеи
Еще один тренд, интерес к которому не угасает ни у издателей, ни у читателей, – это книги о коллекционерах, собирателях, музейщиках. Видимо, мода, заданная выставками Ирины Антоновой, не гаснет (кстати, недавно вышли две ее книги «Об искусстве и жизни. Разговоры между делом» и «Воспоминания. Траектория судьбы»).
Вот несколько таких книг, на которые нужно обратить внимание:
Две книги Наталии Семеновой, которую мы знаем по бестселлерам о Щукиных и Морозовых: «Братья Рябушинские: из миллионщиков в старьевщики» (продолжение серии о коллекционерах, на этот раз в фокусе древнерусская живопись и современное – тогда – русское искусство) и «Проданные сокровища России: История распродажи национальных художественных сокровищ» – важное дополнение к книгам Осокиной о Торгсине и «Небесной голубизне ангельских одежд».
Книга Гектора Фелисиано «Исчезнувший музей. История хищения шедевров мирового искусства» – важная и очень грустная книга о том, что случилось с художественными коллекциями во Второй мировой войне и с какими последствиями тех процессов мы имеем дело сейчас.
Две переводные книги в новой серии Европейского университета – «Эфемерный музей. Картины старых мастеров и становление художественной выставки» и «Коллекционеры, любители и собиратели. Париж, Венеция: XVI–XVIII века». Обе – образцовые, обе очень интересны для каждого, кто интересуется не только историей искусств, но и тем, как эта история пишется.
Обязательно взгляните на новую книгу Зинаиды Бонами «Герварт Вальден - куратор нового искусства. Жизнь и судьба». Это удивительная биография талантливого музейщика, куратора, искусствоведа, выросшего и сформировавшегося в Германии, но при Гитлере эмигрировавшего в СССР, сделавшего здесь карьеру, а затем репрессированного. Многие идеи, находки Вальдена были революционны тогда, но актуальны и сейчас, а то, что он сделал для Пушкинского музея, навсегда останется в нашей памяти.
И напоследок – «Частные музеи России. Хранители памяти и пространства». Это не искусствоведческая, не научная, а скорее журналистская книга с очень любопытной широтой охвата: от Музея Бродского до музея чак-чака, от музея трактора до московского Гаража. Особенно интересно, как люди сами выстраивают параллельную музейную активность и параллельную государству память о том, о чем сами хотят помнить. Тут есть чему удивиться.
Утрата года
9 августа не стало Бориса Кирикова – одного из самых ярких историков архитектуры Петербурга. Он начинал заниматься архитектурой эпохи модерна тогда, когда этот стиль еще считался декадентским, упадническим, буржуазным и недостойным изучения и сохранения. Во многом благодаря Кирикову, его внимательной работе по изучению и сохранению памятников архитектуры, мы так хорошо знаем этот период петербургской архитектуры, но не только его – в его интересы входили и архитектура авангарда, и эклектика, и классическая архитектура. В том числе на работах Кирикова, на его ценностях и подходах, выросло новое поколение краеведов. Так трудно поверить, что его теперь нет с нами и он не выпустит больше книг, которые мы всегда ждали с особенным трепетом. Вспомним его книжки последних лет:
По модерну:
«Архитектура петербургского модерна. Общественные здания. Книга первая»
«Архитектура петербургского модерна. Общественные здания. Книга вторая»
«Архитектура петербургского модерна. Особняки и доходные дома»
«Модерн в застройке Петербурга: каталог»
По авангарду, в соавторстве с Маргаритой Штиглиц:
«Архитектура ленинградского авангарда. Путеводитель»
По отдельным архитекторам и домам:
«Михаил Макаров. Выдающийся зодчий эпохи эклектики»
«Александр Дмитриев. Архитектор первой половины XX века»
По архитектуре города в целом:
«Золотой треугольник Петербурга»
«Памятники архитектуры Санкт-Петербурга»
Получается, что из старой школы с нами остались Владимир Лисовский (88 лет), Маргарита Штиглиц (77 лет), Мария Нащокина (69 лет). Обязательно присмотритесь к их новым книгам: это «Три века архитектуры Санкт-Петербурга. Книга 2. От клаcсики к модерну» (2022) , «Непарадный Петербург: наследие промышленной архитектуры» (2021) , «Русская усадьба конца XIX - начала XX века. Образ и стиль» (2022) соответственно. Это воистину образцы письма об архитектуре и любви к делу своей жизни.
Художник года
Художником года, как ни странно, можно назвать Ай Вэйвэя – в этом году сразу три книги посвящены ему, хотя до этого издательства нас не баловали. Сын неподцензурного поэта, вынужденного работать уборщиком, Вэйвэй с детства ощутил на себе тяготы жизни в коммунистическом Китае. Ему удалось уехать из страны и стать свободным художником, исследующим остросоциальные темы – отношения индивида и государства, сохранение культурной памяти, экологию, политику, насилие. После он вернулся в Китай и был там тепло принят, но ровно до того, как не вступил с властями в конфликт после Сычуаньского землетрясения, когда подвергся избиению, наказанию влоть до запрета покидать страну и фактического запрета на работу. После вмешательства международного сообщества ему вновь удалось уехать. Итак, три книги:
Небольшая иллюстрированная книжка от «Мастерс», где Алексей Бобриков рассказывает о ключевых работах и выставках художника, и две книги его воспоминаний – «1000 лет радостей и печалей», где он уделяет особое внимание детству, юности и своему становлению, и «Без границ», где он от первого лица рассуждает об искусстве и мире, в котором оно существует.
Альбомы года – хит парад
Третье место
«Цвет в природе. Коллекция красок окружающего мира»
Для начала – если вы ищите подарок дизайнеру, исследователю цвета и, возможно, страстному поклоннику естественных наук, вот он. Это расширенное и дополненное издание книги 1821 года – цветовой номенклатуры Вернера, которая была нужна для упрощения классификации минералов. После ее дополнил Абраам Вернер, добавив ссылки к животным и растениям. Это какое-то очень важное счастье, утраченное, кажется, сейчас безвозвратно – видеть в окружающем мире гармонию и находить в нем порядок. Эта книга, хотя бы ненадолго, подарит его.
Второе место
Я не покривлю душой, если скажу, что Дюрер – актуальный художник, а его гравюры к «Апокалипсису» - злободневные произведения искусства. Эта книга воспроизводит оригинальное издание – текст+гравюры, сопровождается искусствоведческими статьями и комментарием. К слову, в книге присутствует полный текст откровения на русском языке – чтобы было удобно рассматривать и читать. Подумать только – 550 лет.
Первое место
Его занимает настоящая великолепная альбомная энциклопедия, которую мы ждали годами. «Художники русской эмиграции в Америке» – не исчерпывающее, но очень необходимое издание для того, чтобы хотя бы наметить влияние первой волны эмиграции на американскую визуальную культуру 20-го века. 10 художников, 10 судеб, 10 стратегий, самые неожиданные контексты, факты, головокружительные пересечения, неожиданные повороты. Не покривим душой, если скажем, что такая книга вполне могла бы стать основой для великолепного сериала. А так, если вы все время смутно припоминаете отсылки к выходцам из России в американском искусстве и вообще интересуетесь развитием искусства в двадцатом веке – бегите читать скорей.
