Федерико Феллини — человек-эпоха, режиссер-икона и просто вдохновляющий пример мастера, всегда готового к экспериментам, смело и откровенно воплощающего свои идеи на экране. Феллини был творцом увлекающимся, любознательным и открытым – он не скрывал своих корней — как биографических, так и творческих — и никогда не прятался ни за какими масками, поэтому составляющие его художественного мира так неожиданны и разнообразны.
В этом материале мы собрали книги, прочитав которые, можно, как мозаику — за деталью деталь, — сложить образ самого Феллини, лучше узнать его взгляды на жизнь и творческий процесс и, конечно, по-новому взглянуть на феерические миры его фильмов.
Федерико Феллини «Делать фильм» (Подписные издания)
И для начала — кто может наиболее честно рассказать о творчестве и жизненных коллизиях, как не сам «виновник торжества»? Особенно такой виновник, что относится к событиям прошлого с почтительным трепетом, заботливо воскрешая на страницах воспоминаний моменты ушедшие и людей, оставивших в жизни яркий след.
«Делать фильм» — важнейшее литературное наследие Федерико Феллини, его озорная автобиография, составленная из потока воспоминаний о детстве и юности, а также из режиссерских советов и примеров, учащих, как эти моменты прошлого оживлять на пленке. Название символично: фильмы Феллини и сами многим обязаны его воспоминаниям, наделены сновидческой атмосферой и витиеватой структурой повествования. Режиссер обладает невероятным опытом переноса памяти на экран с практически полным размытием границ жанров и реальностей. Такова и книга — события и персонажи (уже отыгравшие свои роли в качестве реальных знакомых Федерико) появляются-исчезают-и вновь появляются на перелистываемых страницах в довольно вольном порядке. Поэтому создается чувство, что, читая книгу, прикасаешься к самому процессу вспоминания — вольному и непредсказуемому. Словно читаешь бумажную книгу и одновременно наблюдаешь за Федерико, с удовольствием вспоминающим многочисленные моменты своей жизни и заботливо превращающим их в большую литературу.
Джованни Боккаччо «Декамерон» (АСТ)
Монументальное произведение итальянской литературы, очень важное для понимания творчества Феллини. Судите сами: зверствует эпидемия чумы, молодые итальянские господа со своими дамами сбегают в сельское имение, где от скуки тешат друг друга историями и воспоминаниями разной степени скабрезности и фривольности. Смелость повествования и неприкрытая расточительность персонажей — все это нашло отражение и у Федерико Феллини, который через обращение к классическим сюжетам обнажал до нравов современное ему общество. И хотя «декамеронность» в кино (дробление сюжета на отдельные эпизоды, большое количество эротики и социальной сатиры) в первую очередь ассоциируется с коллегой Феллини по режиссерскому перу Пьером Паоло Пазолини, именно у нашего героя эти мотивы находят свое самое масштабное и даже пеплумообразное воплощение.
И да, в 1970-ом году Феллини поучаствовал в киноальманахе «Боккаччо-70», в котором главные лица итальянского кинематографа (Витторио Де Сика, Лукино Висконти, Марио Моничелли и сам Феллини) вооружились заповедями своего великого литературного предшественника и сняли по истории, которые с одинаковой уместностью могли оказаться на страницах «Декамерона», но произошли на экранах в двадцатом веке. А Феллини впоследствии продолжил свое путешествие по литературному наследию родной страны, экранизировав «Сатирикон» и похождения Джакомо Казановы.
Туллио Кезич «Мы, создавшие фильм “Сладкая жизнь”» (Красный матрос)
Федерико, конечно, любил жизнь во всех проявлениях, но в полную силу масштаб его личности раскрывался на съемках. Феллини подходил к этому процессу в неоднозначном настроении: ему сопутствовали решительный перфекционизм, творческая растерянность, озадаченность своими же персонажами, готовность импровизировать и фантазировать. Соответственно, съемочный период превращался если не в карнавал, то в арену, на которой дрессировщик-Федерико (как называла его племянница Франческа Фаббри Феллини) справлялся с актерами и своими замыслами.
Подробную хронику этих интереснейших событий составил Туллио Кезич, итальянский кинокритик, лично присутствующий на съемках культовой «Сладкой жизни». Разумеется, создание такого фильма, до сих пор сводящего с ума и вдохновляющего режиссеров от мала до велика, не могло обойтись без безумств и откровений: то по дороге на съемки Феллини на машине преградит дорогу всей съемочной группе с возгласом «Сворачиваем, я поменял идею!»; то кто-то поскандалит и откусит кусок контракта на переговорах перед съемками; то Федерико будет бегать за исполнителем главной роли Марчелло Мастроянни, если тот отлучится буквально на десять минут. Воистину производственный котел! Но все люди, в той или иной мере замешанные в этой авантюре, не просто отбывали номер — у каждого складывалось ощущение, что он вносит лепту в создание чего-то знаменательного. Таким же был и Туллио Кезич. К тому же, Кезич был не просто свидетелем эпохальных событий — он сопровождал Феллини в качестве корреспондента киножурнала «Settimo Giorno» с момента возникновения идеи «Сладкой жизни» в 1958-ом году до триумфа в Каннах, а затем и обсудил с режиссером наследие и судьбу фильма тридцать лет спустя. Ну а самую важную мысль книги проговаривает водитель на съемочной площадке: «С Феллини фильм становится в некоторой степени и нашим».
«Drawing the Curtain: The Cold War in Cartoons» (Fontanka)
Перебравшись из маленького Римини в величественный Рим, Феллини попал в журналистскую среду — он писал тексты, сценарии для радиопостановок, брал интервью, создавал рекламу, а еще рисовал шаржи и карикатуры. Вообще, рисункам и визуальному воплощению идей Феллини придавал огромное значение — для него это был способ увидеть фильм «в лицо», познакомиться поближе с персонажами и их характерными чертами. А карикатурами юный Федерико занялся еще в родном Римини, где со своим приятелем даже открыл небольшое карикатурное бюро. С развитием кинокарьеры, отображение мира и знакомых в шаржах и карикатурах стало любимым хобби Феллини, которому он предавался в перерывах между съемками.
Всеобъемлющему могуществу карикатуры подвластны самые глубокие коллизии общества. Даже Холодная война, поделившая мир на два лагеря, имела свое карикатурное воплощение — к этому «оружию» прибегали и с той, и с другой стороны, дабы показать друг друга без прикрас и сатирически оголенно. Спустя время можно оценить художественную ценность данного занятия —потому что это своего рода художественный взгляд на события, происходящие в мире. Сам Федерико Феллини жил в этом мире и пользовался тем же чернильным оружием — правда, более беззлобно, но так же беззастенчиво.
Боб Батчелор «Стэн Ли. Создатель великой вселенной Marvel» (Эксмо)
С детства Федерико Феллини был страстным фанатом комиксов: иллюстрированные истории помогали ему погружаться в мир грез и фантазий, а персонажи вроде Флэша Гордона наполняли его ночи и пробуждали в голове разные диковинные истории, которые он спустя многие годы реализовал на пленке. Так, в позднем фильме Феллини «Интервью» Марчелло Мастроянни играет героя комиксов Волшебника Мэдрейка. Став иллюстратором и заядлым карикатуристом, а затем сценаристом и режиссером, итальянский мэтр не единожды обращался к визуальному воплощению сюжет, в его работе это принимало характер сценарных заметок и наработок к фильмам. Помимо этого, Феллини водил дружбу и сотрудничал со многими известными персонами из мира комиксов вроде Мёрбиуса и Уго Пратта, а Ролан Топор работал над декорациями к фильму «Казанова Федерико Феллини». А угодив во время поездки в США в 1965-ом году на больничную койку, Феллини получил от заботливых друзей целую кипу комиксов Marvel. Его настолько захватили сюжеты про Человека-паука и Халка, что он напросился на встречу с их создателем — великим и ужасным Стэном Ли. Увидевшись, наконец, с основателем Marvel, Феллини не скрывал своего восхищения и, по воспоминаниям Ли, долгое время говорил только лишь про «марвеловских» персонажей.
Почему же герои вселенной Marvel настолько поразили итальянского режиссера и ценителя фантазмов? Можно предположить, что небывалым доселе сочетанием человеческих характеров и супергеройских качеств, смелостью и уникальностью героев. Да и сам Стэн Ли вызывал не меньшее восхищение — человек, обросший мифами и изменивший ландшафт современного комикса. Желая написать «великий американский роман», он изменил всю культуру двадцатого века. А его биография, сотканная из сотни интервью и не опубликованных ранее архивных данных, читается и как триллер, и как детектив, и как роман воспитания, и как настоящий великий американский роман, развернувшийся в реальности.
Карл Густав Юнг «Архетипы и коллективное бессознательное» (АСТ)
Философия и взгляды швейцарского ученого и психолога Карла Густава Юнга буквально завораживали Феллини. Настолько, что он считал Юнга своим старшим братом, который знает непомерно больше и с благостью делится своим опытом и открытиями с несведущим младшеньким, за коего Федерико принимал себя. Научная обусловленность магии, взаимосвязь человека со всем массивом прошлого, учение об архетипах — взгляды Юнга имеют множество точек преломления, именно поэтому его открытиями и прозрениями пользуются совершенно разные деятели от антропологов до режиссеров и сценаристов.
Эпохальное значение, с этой точки зрения, имели работы Юнга о коллективном бессознательном и архетипах, собранные в данном сборнике. В работах самого Феллини основополагающим субъектом становилась память («Амаркорд», «Рим»), обладающая столь же зыбкими границами между сном и реальностью («Джульетта и духи»), в пространстве которых действовали даже не персонажи, а архетипы или даже персонифицированные творческие силы и побуждения человека («Восемь с половиной»). За счет архетипической связи всех людей и поколений Феллини получает возможность наделять актуальностью даже персонажей прошлых лет и традиций — как Юнг наделял живительной важностью символы минувшего и всю историческую память человека.
Джим Стейнмайер «Исчезающий слон» (Rosebud)
Кино Феллини фантасмагорично и наполнено чудесами сновидческими, психологическими и повсеместными. Такая тонкая и просвечивающаяся грань между фантазмом и реальностью балы присуща кинематографу с первых дней его существования, в бытность того еще исконно балаганным развлечением. Эта характерная черта кино сохраняется в творчестве Феллини — киноизображение как медиум, экран как иллюзия и показанное на экране как сюрреальное воплощение действительности.
О сюрреальном и иллюзорном, об искусстве и сценической магии – читаем на страницах документально-детективной книги Джима Стейнмайера «Исчезающий слон». Люди падки на всё необычайное и будоражащее, и эту тягу в полной мере восполняли движущиеся картинки, бывшие в то время (на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков) последним новшеством науки и искусства. Прошло чуть более полувека — и искры первобытной сценической магии в уже затвердевшем и пронизанном теоретической прослойкой кино все еще дают о себе знать. Доказательство этому — дивные образы фильмов Федерико Феллини, по-прежнему искрящиеся при просмотре.
Диана Белова «Эволюция образа женщины в итальянском кино» (Алетейя)
Кабирия, Джельсомина, Сильвия (та самая Анита Экберг в фонтане «Сладкой жизни»), Джульетта, Джинджер — особенности художественного стиля и магнетизма Феллини проявляются и в запоминающихся женских персонажах. Большинство из них пришлось на долю Джульетты Мазиной — вечной спутницы Феллини, его жены и главной музы, с которой он познакомился еще в бытность работы сценаристом радиопостановок. Она же стала лицом его первых триумфов, «Дороги» и «Ночей Кабирии».
Несмотря на чрезвычайную авторскую индивидуальность, Феллини творил в контексте своего времени. И поэтому персонажи его в какой-то степени тоже являют собой сгустки тенденций и характерных черт, бытовавших в то время в итальянском кино. Исследование Дианы Беловой посвящено как раз отражению и эволюции женских образов в итальянском кино двадцатого века — какими на экран явились Джульетта Мазина, Анна Маньяни, Клаудия Кардинале, Софи Лорен, какими предстали в самых культовых работах и какое наследие оставили.
